Я подошла к окну. Везде лежит клочковатый серо-белый снег. Его очень мало, а там, где проходит какая-то горячая труба, виднеется буроватая полоска земли. Там-то и расположилась стая. Собаки лежали на теплой земле, стараясь впитать этого тепла как можно больше в свои озябшие животы и тощие, но упругие лапы. В стае особенно выделялся большой черный пес. Его густая клочковатая шерсть, крепкие крупные лапы, уменьшенная копия медвежьей головы с тупой крепкой мордой – все внушало уважение и даже некоторую робость. Очевидно, все в стае думали точно также, и слушались его.

Рядом с псом лежала небольшая собака с обычной недлинной шерстью, висячими треугольниками ушей и продолговатой мордой. Она часто сидела около магазина. Эта собачка давно поняла, что многие взрослые и дети бывают щедры. То и дело в ожидании скупой подачки она приподнималась и вновь опускалась, когда очередной покупатель проходил в магазин. Я уже привыкла к собаке и по-своему полюбила ее – за деликатность, ум и спокойствие. Так вот, Черный и Песочная постоянно были рядом. Было видно, что Черный при всем своем грозном виде и внушительных челюстях испытывал к Песочной нежные чувства. Когда она вдруг поднималась, чтобы прогуляться или отойти подальше, он не рявкал, как делал это, когда был недоволен. В его глазах зажигалась тоска, и он робко следовал за Песочной.

Я не так давно видела Черного. Он был один и спешил перебежать дорогу. У него была повреждена лапа, но даже раненый он оставался для меня таким же большим и мудрым псом. Радостно было увидеть Черного не из окна, а рядом с собой.